class="p1">– Думаю, для масштабной бойни у них не хватит сил.
– Это ты так думаешь, а для большевиков отдать жизнь за своего – святое дело. Вот пусть и отдают.
– Хорошо, как прикажете, – не стал возражать Ясновский и направился к выходу.
Уже на пороге Дулепов окликнул его:
– И вот что еще, Вадим, это очень важно. Пусть твой Тихий в разговоре со Смирновым скажет, что мы ищем аптекаря.
– Аптекаря?! Но это же…
– Делай, что говорю! – не стал вдаваться в разъяснения Дулепов.
– Есть! – козырнул ротмистр и, озадаченный, вышел в приемную.
Дулепов придумал это в самый последний момент. Все складывалось. Получив от Тихого тревожную информацию, Смирнов, надо полагать, сразу же бросится искать резидента. Или аптекаря? Один черт! Филерам Клещева останется проследить и доложить. И тогда он, Дулепов, снова окажется на коне, иначе японцы дадут ему под зад ногой. Они могут… Не посмотрят, что только в Харбине он оттрубил уже двадцать лет.
Только в Харбине… Дулепов раздраженно заходил по кабинету. Вот именно… Здесь никто не вспомнит о его безупречной службе в царской России. Боролся с большевистской заразой, как мог… Выслеживал, сажал, пытался даже понять. И что толку? России, его России больше нет, как нети надежды на то, что она возродится. Кто бы ему, русаку до мозга костей, потомственному дворянину, сказал ранее, что остаток жизни придется провести среди этих узкоглазых. У них свои интересы. Вон как зашевелились, когда война началась…
Внезапно он вспомнил мальчишку-подпольщика в подвале. Как смотрел, волчонок… Заглянуть бы ему в душу, понять, за что бьется, дурень… За Родину? За какую Родину? За ту, откуда бежал его отец? Или за другую, новую Родину, которая сейчас истекает кровью, сражаясь с врагом?
«Перестань, Азалий, ты думаешь как большевик! – одернул он самого себя. – Большевизм – это зло, с которым надо бороться. Ты, русский полковник, не можешь этого не понимать. Господин Ленин – немецкий шпион, ему заплатили хорошие деньги, чтобы он устроил все это… Но ты… Ты разве лучше? Ленину и его своре платили немцы, а тебе платят японцы – вот и вся разница. Ты – холуй, полковник без армии, а о своем дворянстве лучше не заикайся… Дворянин – это человек чести, а ты свою честь давно продал».
Такие мысли не первый раз приходили ему в голову, когда он оставался наедине с самим собой. Но они ни к чему не приводили, только рвали сердце, которое с каждым днем болело все сильней. Он уже давно решил для себя – все будет продолжаться по-прежнему. Империя погибла, и он до конца своих дней будет бороться с ее разрушителями. Рано или поздно это даст свои результаты. Ничего, он подождет.
…Грохот двери вернул его к действительности. Ротмистр и Клещев вернулись одновременно. Одного взгляда на их возбужденные лица было достаточно.
– Клюнули?
– Не то слово! – радостно возвестил Ясновский.
– Что ж, отлично! А теперь давайте по порядку!
Как выяснилось, события развивались стремительно. Тихий сработал как надо и, не откладывая, связался со Смирновым. Сразу после его ухода Смирнов отправился в город. Филеры следовали за ним по пятам. На что Смирнов надеялся, непонятно – даже не обернулся ни разу, чтобы проверить, есть ли слежка. Он прошел несколько точек, все они засвечены. Первая из них находилась в квартале, где жили рабочие табачной фабрики. Там Смирнов долго не задержался и сразу же направился в район речного порта. Здесь филерам пришлось попотеть – в узких улочках за Смирновым уследить было трудно, – но они все-таки справились: установили не только дом, но и квартиру, где жил связник. В общей сложности удалось установить семь адресов. Сеть русской разведки была как на ладони.
Дулепов не стал медлить и позвонил Сасо. Тот примчался не один, а в сопровождении Ниумуры и Такеоки. Японцы верили с трудом: за каких-то несколько часов удалось сделать то, чего они добивались годами!
Дулепов сел на любимого конька. Раскатав на столе лист ватмана, он стал чертить кружки и стрелки, проставляя адреса, имена и фамилии. Но Сасо не спешил начинать аресты. Загадочный аптекарь так и не появился. Не был установлен и резидент. Обнадеживало, что по просьбе Клещева Соколов продолжил наблюдение за Смирновым.
Пришлось дожидаться… Соколов объявился через два часа. Он доложил, что объект, завершив обход, возвратился домой. Дома он не задержался – переоделся и снова вышел в город. И вот тут начиналось самое интересное: он пошел в аптеку!
– Адрес! – вскричал Дулепов.
Соколов интригующе улыбнулся и продиктовал два адреса. Сначала Смирнов зашел в китайскую аптеку, а потом, сделав крюк, в аптеку некоего Свидерского. И там и там он сделал покупки. В китайской аптеке приобрел мазь от радикулита на змеином яде, а в русской – какие-то порошки, предварительно предъявив рецепт. Примечательно, что рядом с его домом тоже находилась аптека, но он в нее не пошел. Все сходилось – они нашли, кого искали, но все же информацию надо было проверить.
Проверка не заняла много времени. Подключившийся Клещев установил, что Свидерский часто заказывал препараты той компании, где работал Павел Ольшевский, с последним он сотрудничал лично.
Арест Свидерского пока решили отложить, хотелось раскрыть как можно больше связей. Вечером того же дня Смирнов снова появился в аптеке. На этот раз он пришел не один, с ним были еще двое. Вскоре поблизости появилась машина, судя по всему, с охраной. Еще трое маячили на заднем дворе. Это указывало, что в доме Свидерского проходит «большой сбор», на котором присутствует сам резидент.
Полковник Сасо решил, что время нанести сокрушительный удар по резидентуре наконец пришло. По его команде все пришло в движение. К аптеке направились группы захвата.
* * *
В этот поздний час жизнь в Харбине замерла. Ночную тишину лишь изредка нарушали шум машин и отрывистые команды военных патрулей, но к ним уже все привыкли. Из-за плотно закрытых ставен в доме Свидерских не пробивался ни один луч. Казалось, что в доме все вымерло, но это кажущееся спокойствие было обманчиво.
В кабинете на втором этаже слушали Смирнова. Дервиш сидел за столом, Павел и Дмитрий устроились на диване. Сам Свидерский присоединился к ним позже, когда проверил охрану у черного входа. Лица у всех были сосредоточенны. Сообщение о розыске контрразведкой некоего аптекаря не стало неожиданностью. Рано или поздно, особенно в свете последних событий, явка должна была попасть под прицел. Это могло случиться в любой момент, но теперь медлить было нельзя, пришло время действовать.
Голос Дервиша звучал твердо и уверенно:
